Только женское сердце способно ощутить ту неподдельную горечь и пустоту, которая врывается в жизнь, меняет всё в корне, порой навсегда ломая простое женское счастье.
Именно женскому любящему сердцу дано глубоко чувствовать настоящую боль потери и только через слёзы, тоску и терпение с трудом входить в будущую жизнь. Жизнь, где нужно жить по-другому, принимать самой решения, растить детей, радоваться, плакать, удивляться. Но уже без него ...
Я навсегда запомнила тот зимний декабрьский вечер, то странное, ни на что не похожее чувство. На душе было ощущение, словно лопнул кувшин, доверху наполненный водой. Вода сочилась через трещины, опустошая сосуд, она разливалась и незаметно уходила, оставляя после себя сырость, от которой всё намокало, холодело и теряло прежнюю форму. Я не могла найти себе места, внутреннее волнение то нарастало, то убывало. Держа сына на руках и наблюдая за ним – убывало, бросая взгляд на телефон – нарастало. Кружились мысли, от которых на душе становилось ещё холоднее.
Из головы не выходил наш с Женей прошлый разговор и странные, не похожие на него слова: «Я тебя очень прошу, приказываю, заботься о сыне и расти настоящим мужчиной!» Я думала: почему он так сказал? Зачем? И, привычно взглянув на календарь, вновь, как и десятки раз в день, отсчитывала дни до нашего очередного телефонного общения. Ждать оставалось ещё целых 7 дней.
Долгожданного разговора в назначенный день не произошло. Звонок раздался на следующий день, мне сообщили, что мой Женя получил осколочное ранение в голову и спустя два дня умер в госпитале.
Лопнувший кувшин, когда-то красивый и всегда наполненный до верха, раскололся, осыпался в один миг, превратившись в груду бесформенных острых осколков. К холоду и сырости в моей душе добавились боль и растерянность.
Шок и неверие, что это происходит со мной, не давали должным образом осознать происходящее. Понимание, что я навсегда потеряла любимого человека, не укладывалось в голове, а сердце наотрез отказывалось с этим мериться.
Я всегда старалась не думать о худшем, отгоняла страшные мысли и поэтому не предполагала, что это может произойти со мной. Женя был военным, и, выходя за него замуж, я воспринимала его службу как должное, привыкла быть женой военного.
Когда началась специальная военная операция, Женю словно подменили. Разговоры о том, что он хочет пойти на фронт, всё чаще становились нашей обычной беседой, которые порой заканчивались ссорой. Он утверждал, что должен быть там, защищать от нацистов людей, которых приговорили к смерти всего лишь за то, что они считают себя русскими. Он всегда повторял, что не может поступить иначе, что должен идти защищать беззащитных людей, ведь он военный и к этому призван. Хотел быть таким, как его дед, воевавший в Великой Отечественной войне. Он для него был настоящим героем.
Я не соглашалась с ним, потому что как любая любящая женщина и жена хотела видеть любимого мужчину рядом, тем более у нас рос совсем маленький сын, который очень любил папу, ему и так не хватало с ним общения. Ко всему прочему по долгу службы Женя не подлежал к привлечению в зону СВО, так как был задействован в расположении своей части. И только на добровольной основе, с особым разрешением от командования мог получить такую возможность.
Наши неприятные разговоры учащались, мы ссорились, ругались. Он, угнетённый моим непониманием, замыкался, переживал, уходил из дома. Мне тоже было несладко. С одной стороны, я понимала, что им движет правильное мужское понимание происходящего в нашей стране. Тем более он военный, который считает своим долгом быть на фронте, где нуждаются в его знаниях и умениях. Но, с другой — он ведь и так отдаёт всего себя военной службе, приносит пользу на своём месте, его ценят и дорожат им. А как же мы? В конце концов, наш маленький сын, который и так редко видит папу и нуждается в мужском воспитании?
После очередного неприятного разговора, не сдержав эмоции, я уехала с сыном к маме, решила осмыслить происходящее в другой обстановке. В общем, я уже понимала, что вряд ли смогу что-то изменить. Мне просто нужно было время, чтобы понять и принять его решение.
Через некоторое время Женя позвонил и спокойным голосом произнёс: «Я уезжаю, если хочешь, подай на развод».
Конечно же я и не думала ни о каком разводе, я внутренне была уже готова к такому повороту судьбы, смирялась и пыталась уместить в себе новую «конструкцию» жизни.
Открылась новая страница в моей судьбе. Противостояние искренних чувств и обид, смирения и самолюбия, любви и эгоизма.
Расставание любящих людей — это всегда особая проверка чувств. Время, когда обыденность и привычки отступают на второй план, приходит понимание, насколько тебе дорог любимый человек, насколько ваши отношения крепки. Вспоминаешь и сожалеешь о словах и поступках, совершенных в эмоциях. В памяти всплывает многое, что в повседневной жизни обычно остаётся не замеченным. Именно в этот момент начинаешь чувствовать, как тебе не хватает его присутствия. Простого взгляда, улыбки, оклика…
Потянулись дни, с томным ожиданием телефонных звонков и нечастых сообщений.
Разговоры по телефону были сложными, по завершению которых всегда преследовало чувство недосказанности. Невозможно было уместить в недолгую беседу всё, что чувствуешь и о чём переживаешь, тем более когда на душе висели камнем последние неприятные разговоры и ссоры.
Как правило, наши беседы начинались с уточнения простых бытовых вопросов, он всегда подробно расспрашивал о сыне, о том, как мои дела на работе, о чём-то ещё, о чём обычно говорят муж и жена. Конечно, мы не могли не говорить о том, что происходило с нашими отношениями в последнее время. Просили друг у друга прощения, сожалели о сказанном, укорялись. Он часто рассказывал, что чувствует и понимает, находясь на передовой. Говорил, что очень гордится тем, что имеет возможность быть причастным к нынешним событиям и что его дед гордился бы им. Говорил, что скучает, любит и что, когда всё закончится, вернётся и у нас обязательно всё будет хорошо, как прежде. Иногда по разговору я чувствовала, как он еле сдерживает слёзы, особенно когда слышал голос сына. Мне не всегда удавалось сдерживаться, я плакала и тоже говорила, что люблю, скучаю и очень жду, когда он вернётся.
Новые жизненные обстоятельства помогли мне освоить ранее не знакомую сферу деятельности. Я вступила в волонтёрское движение помощи нашим бойцам «ZOV54». Собираем гуманитарную помощь, шьём, вяжем, плетём маскировочные сети, отправляем на фронт. В нашем коллективе много женщин, которые ждут своих мужей с фронта, есть и те, к которым мужья уже никогда не вернутся. К числу последних добавилась и я.
Женю привезли в цинковом гробу, зная об этом заранее, я решила, что должна похоронить его в другом, «хорошем» гробе, и собралась просить об этом куратора траурной церемонии.
Женя очень любил чистоту, ценил уют и порядок, всегда был опрятен. Мне захотелось, чтобы он спал вечным сном не на голом железе, хотелось хоть что-то для него ещё успеть сделать, позаботиться о нём. Ведь это было последнее, что я могла сделать для него.
Сложно описать то состояние, когда тобой движет вроде бы желание сделать подарок любимому человеку, но при этом ты понимаешь, что его уже нет, а этим подарком является гроб. Смотреть на торговый ряд и выбирать такой подарок — это безумие, которое может присниться только в самом страшном сне! Я не верила, что это происходит со мной.
На мою просьбу, куратор не отказал, сказав, что можно не только его переложить, но и попрощаться.
На похороны пришло много людей, были военные, сослуживцы, волонтёры, просто посторонние люди, которых я никогда не видела.
Сняли крышку гроба, чтобы попрощаться. С детства я боялась покойников, в памяти жили воспоминания похорон бабушек.
Я медленно подошла к нему. Приближаясь, я чувствовала, как во мне творится нечто невообразимое: сердце сильно колотилось, душа рвалась на части. Страшные ожидания начинали превращаться в реальность. Перед глазами открывалась картина, которую я до конца не осознавала.
Подойдя, я увидела Женю, он как будто умиротворённо спал. Разглядев родные черты лица любимого человека, на мгновение взыграло чувство умиления, но оно было тут же раздавлено осознанием большой беды в моей жизни. Я опустилась на колени, слёзы хлынули рекой, я крепко прижалась к нему. Трогала, гладила, разговаривала с ним: я ведь столько его не видела, соскучилась! Мне хотелось лечь с ним рядом, прижаться и не отпускать его. Говорить, плакать, смеяться…
Наверное, это было помутнение разума. На ум приходило несколько вопросов, которые кружились, сменяя друг друга, и вырывались невольным возгласом: «Как же так? Почему? Что же теперь нам делать?»
Прощание длилось пять часов. Женю похоронили в родном районе, там, где он родился и вырос.
Попов Евгений Владимирович (Позывной "Зять") 14.11.1991 - 05.12.2022 гг.
Жизнь продолжается. Говорят, время лечит, но у этого врача нет обезболивающего, которое могло бы быстро снять спазмы тоски, пронимающие временами глубоко, больно, безжалостно.
Слёзы и терпение — вот главные и единственные средства, хоть как-то облегчающие мою участь. Встречаю новый день и верю в лучшее. Радуюсь, глядя на сына, на солнце, на закат, благодарю Бога за то, что это всё есть у меня, прошу сил…
Иногда задумываюсь: почему именно мне выпали такие испытания, о которых я даже и помыслить не могла? Я, как все обычные девчонки, мечтала о простом женском счастье, о большой любви, детях, о тихой семейной гавани. И вот вроде бы мечта сбылась, всё хорошо, мне казалось, что теперь так будет всегда. Но, увы! Это не так. Значит, мне нужно учиться жить по-другому, жить и идти дальше, постараться меньше оглядываться, уверенно смотреть в будущее, ни о чём не жалеть, никого не винить, растить сына. Нести достойно свой крест!
А что, если когда-нибудь Женя спросит меня, выполнила ли я его просьбу? А я с удовольствием ему скажу, что всё, что ты просил, мною выполнено! Жаль только, что без тебя…
Попова Марина
